Какую из русских симфоний, сочинённых в период между «Патетической» Чайковского и Четвёртой Шостаковича, можно назвать самой значительной? По мнению музыкального критика Малкольма Макдональда, это Шестая симфония Николая Мясковского — одного из самых плодовитых русско-советских композиторов ХХ века и в то же время одного из наименее известных, оставшегося в тени Д. Шостаковича и С. Прокофьева. Хотя у Мясковского были знаменитые приверженцы — например, Евгений Светланов записал все 27 симфоний, — однако услышать музыку Мясковского в концертном зале до сих пор большая редкость. Несмотря на это, в Екатеринбурге только что отметили 140-летие со дня рождения композитора, представив фестиваль из трёх концертов.

Живые выступления, с учётом соблюдения социальной дистанции, в России возобновились уже некоторое время назад. В Большом и Мариинском театрах работа в полном разгаре — только в этом году Валерий Гергиев уже дал около 50 концертов. Но до сих пор удивительно видеть переполненную сцену: в финале Шестой симфонии это не только оркестр, но 59 артистов Симфонического хора в плотной расстановке. Струнники Уральского филармонического оркестра сидели за пультами попарно, и единственные экраны из оргстекла, которые удалось разглядеть, находились позади исполнителей на деревянных духовых, заслоняя их от децибел медных духовых.

Заключительный концерт фестиваля назывался «Диалог с судьбой» и транслировался в прямом эфире из Большого зала Свердловской государственной академической филармонии. Его программа включала монументальную Шестую симфонию Мясковского и его поздний концерт для виолончели, написанный в 1944, когда Советский Союз ещё находился под железным кулаком Сталина. Это впечатляющее произведение в двух частях прекрасно исполнил Александр Рамм, серебряный призёр конкурса им. П. И. Чайковского 2015 года. В элегической первой части он взял превосходный тон, полный меланхолии, и долго «переговаривался» с печальными деревянными духовыми Уральского филармонического оркестра, чутко ведомого Дмитрием Лиссом. В более протяжённой второй части (Allegro vivace), отмеченной народными мотивами, возникают аллюзии на музыку Чайковского, но воодушевление длится недолго. Крупным, выпуклым звуком Рамм исполнил каденцию и продолжительную тренодию, переходящую в исполненную страдания оркестровую кульминацию. Эпилог концерта был сыгран с безмятежностью.

К сочинению Шестой симфонии Мясковский приступил в 1921 году. Малеровская по насыщенности и продолжительности, она передаёт тяжёлые последствия Октябрьской революции, жестокость нового режима и личные потери композитора — кончину тёти (заменившей ему мать) и в 1918 году — смерть отца от пули красноармейца. Интроверт Мясковский лишь позже раскрыл взаимосвязь между личными переживаниями и этой симфонией, однако музыка говорит сама за себя. Когда на премьере 1924 года Николай Голованов дирижировал оркестром Большого театра, публика плакала.

Дмитрий Лисс, возглавляющий Уральский филармонический оркестр с 1995 года, хорошо знает Шестую симфонию и продемонстрировал полный контроль над её грандиозной конструкцией. Рапироподобными выпадами дирижёрской палочки и пронзительным взглядом он в чём-то напоминал Евгения Мравинского, хотя временами на его лице мелькала улыбка. В первой части струнные инструменты томились в мрачной атмосфере, полной роковых предчувствий, в то время как тяжёлая медь отображала бравурный советский «саунд» былых времен. В демоническом скерцо, в котором используются мотив Dies irae и острые акценты, чувствовался привкус серы. В трио второй части (Andante moderato) прослеживались мелодические отсылки к плачу юродивого из оперы Мусоргского «Борис Годунов».

Вкрадчивая тема кларнета в начале протяжённой третьей части (Andante appassionato), казалось, вторила Второй симфонии Рахманинова, и здесь Лисс стремился к всеобъемлюще широкому развёртыванию. Залихватское начало финала, цитирующее французские революционные песни La Carmagnola и Ça ira оборвалось, когда зазвучали погребальные аккорды — снова с темой Dies irae, после чего кларнет запел старинное заупокойное старообрядческое песнопение. Вступил хор, исполнив непродолжительный плач, и как только стали затихать голоса, у струнных зазвучала прекраснейшая тема коды. Столь превосходные исполнения, какие состоялись в этот вечер, неизбежно обеспечат Мясковскому новых друзей.

Рецензия написана после просмотра прямого эфира концерта из Свердловской филармонии.

Марк Пуллинджер