В Екатеринбурге уже в шестой раз прошёл музыкальный международный фестиваль «Безумные дни». Одним из многочисленных гостей Свердловской филармонии стал трубач Ромен Лелё. Последователя французской традиции игры на трубе, выпускника Парижской Высшей национальной консерватории музыки и танца называют виртуозом. Сам же Ромен считает, что на трубе можно сыграть буквально всё, нужно лишь найти подход. Мы убедились сами – труба в руках Лелё волшебный инструмент, способный на многое. Как ему это удаётся? Узнали лично.

Ромен Лелё приезжает на «Безумные дни» не в первый раз. Он и по России много гастролирует. Билеты на его концерты кончились за несколько дней.

– «Безумные дни» для меня – это большое удовольствие, – говорит музыкант. – Меня привлекает в таком формате атмосфера: на протяжении всего дня – с утра до вечера – проходят концерты. И это, конечно, музыкальный обмен. Такое обогащает. Кроме того, я люблю путешествовать. Мне нравится ездить по странам и встречаться с представителями разных культур.

«В России люди понимают музыкальный заряд»

– 2020-й сложный для всех. Музыканты не исключение. Отмены и переносы концертов. Как вы пережили прошлый год?

– С марта по начало июля прошлого года у меня отменилось почти 60 концертов. Потом уже перестал считать. Часть тех, что были перенесены, сыграл позже, но это было тяжёлое время. Что касается Франции, то я задаю такой вопрос: в стране разрешали быть открытыми коммерческим центрам, а культурные учреждения почему-то закрывали… Но были оптимисты. Вот Рене Мартен (продюсер и художественный руководитель фестиваля «Безумные дни». – Прим. «ОГ») настойчиво планировал концерты. Что-то отменял, конечно, но что-то и переносил на другие даты. Организаторы «Безумных дней» были настойчивы, и у них всё получилось.

– Не секрет, что публика везде разная. Вы выступали на пяти континентах. Опишите российского слушателя, какой он?

– Я выступал в России в разных городах. Крупных, как, например, Санкт-Петербург, и поменьше, как Саратов. Мне всегда запоминается тёплый приём публики. Неважно, где выступал. Я родом из Лилля. Это север Франции и, как мне кажется, люди там чуть холодноватые, отстранённые. А в США, например, люди быстро тебе открываются, но какой именно ждать от них эмоциональный ответ – сложно предугадать. В России и в Скандинавии я замечал, что по окончании концерта люди понимают музыкальный заряд, который ты несёшь. И это не делается напоказ. Вот это меня привлекает.

– А культура России вам близка? Посмотрел, что вы исполняете композиторов нашей страны.

– Я, увы, не полностью знаю вашу культуру. Мало знаком с литературой, например. Но с музыкой – наоборот. Однако я трубач, и у меня, к сожалению, нет возможности – в репертуарном плане – много играть российских композиторов. Но есть Первый концерт для фортепиано и трубы со струнным оркестром Дмитрия Шостаковича и есть ещё Концерт для трубы с оркестром Александра Арутюняна, которые я исполняю. В советской музыке меня привлекает силовой аспект. Звучит мощно… И я также люблю российскую кухню! Дмитрий Лисс мне говорит, что в России есть хорошее вино. Надо бы как-то попробовать.

«Выстроить мост между джазом и классической музыкой»

– Ромен, вы как-то сказали, что не хотите ограничиваться одной эстетикой инструмента. Как расширить музыкальные горизонты трубы?

– Надо понимать, что есть два подхода. Первый – это играть новые сочинение для трубы, написанные современными композиторами. Есть и второй – транскрипции. Десять лет назад я создал секстет, с которым делаю транскрипции известных произведений именно для трубы. А всё зачем? Рано или поздно ты устанешь играть «концерты для трубы с оркестром». Их ведь можно по пальцам пересчитать: Шостакович, Гуммель, Арутюнян, Гайдн…И поэтому, чтобы открыть новые горизонты инструмента, и для меня, как музыканта, и для публики, я занимаюсь транскрибированием. Известные произведения, написанные для других инструментов, я вместе со своим аранжировщиком перекладываю на трубу. Это форма культурного просветительства.

– То есть труба по-прежнему нуждается в открытии для массовой аудитории?

– Нужно показать все её возможности. А я убеждён: труба – это инструмент безграничных возможностей. На трубе можно сыграть и певучую мелодию, можно заставить инструмент кричать и так далее. На трубе сейчас можно исполнять всё. И композиторов XVIII века, и современных. Да и труба достаточно молода. Инструмент с механизмом вентилей появился только в 1830-е годы.

– Но труба для многих ассоциируется с джазовыми импровизациями. Величайшие джазмены – Майлз Дэвис, Луи Армстронг, Диззи Гиллеспи и другие – играли как раз на трубе. Вы людям предлагаете классику, а им нужно другое?

– Вот для меня и важно выстроить мост между джазом и классической музыкой. Джаз музыка народная. И если мы посмотрим на творчество современных композиторов, то найдём там отголоски народной музыки. Поэтому нужен мост. Всё ведь началось от классических музыкантов. Вы сказали про Майлза Дэвиса. Он создал свой стиль. Но у нас у классическое образование. И чтобы выйти за рамки классического видения, надо делать одну вещь: открыть горизонты музыкального мышления. Посмотреть на традиции и решить, что же нужно для твоего творческого высказывания. Сейчас можно взять что-то от одной эпохи, что-то от другой и создать свою музыкальную картину. К примеру, Стравинский, Лигети – классические композиторы, но они своим творчеством повлияли на джазовых музыкантов, и это обогатило всех. Даже когда слушаешь произведения Баха, будто улавливаешь нотки импровизации. Хочется взять их и как-то развить. Но так можно далеко зайти: покажется, что и Бах повлиял на джаз (смеётся).

Желание композитора и музыканта

– Есть композиторы, которых хотелось бы переложить, но это нереально?

– Очень сложная для транскрипции область – фортепианные произведения. Сейчас я работаю над Шубертом. Я не оркестровый музыкант, но у меня есть такая идея: сделать переложение основных тем пятой симфонии Малера. Или «Весну священную» Стравинского сделать для трубы полностью. От первой до последней ноты.

– Сейчас композиторы много пишут для трубачей?

– Они все способны, но это больше история про желание.

– То есть желания у них нет?

– Нужны встречи. Композитора и музыканта. Композиторы должны видеть желание и в лице музыканта. И если есть взаимный интерес, то появляются целые концерты.

Текст: Пётр Кабанов