Концертом в Большом зале консерватории открылся фестиваль Ивана Рудина ArsLonga, чьим главным действующим лицом с момента основания является рудинский же Московский государственный симфонический оркестр. В прежние годы они представляли в рамках фестиваля полные циклы симфоний Бетховена и Брамса, ныне пришел черед Рахманинова. В этот вечер прозвучала Первая симфония, дополнением к которой стали сочинения Мусоргского и Глазунова. Дирижировать на открытии Рудин пригласил Дмитрия Юровского.
Рахманиновские симфонии в юбилейный год Юровскому выпало дирижировать, что называется, в обратной перспективе: сначала была Третья, потом Вторая, и вот теперь – Первая, к которой он до сей поры еще не обращался.
Премьерный провал (по вине небрежно дирижировавшего Глазунова) и последующие полвека забвения создали Первой симфонии незаслуженную репутацию сочинения не слишком удачного, и она по-прежнему остается достаточно редко исполняемой. Определенные проблемы с формой у нее, безусловно, имеются, и далеко не всякому дирижеру удается их разрешить, сделать почти неощутимыми для публики.
После концерта Юровский признался, что долгое время даже и не думал, что когда-нибудь возьмется за эту симфонию, с которой решительно не понимал, что делать. Но вот поступило приглашение от Ивана Рудина, и встреча состоялась. Судя по результату, вопроса «что с ней делать» для маэстро больше не существует. Он точно выстроил форму, рассчитал драматургию, внутреннюю динамику, кульминации, при этом пребывая не «рядом с музыкой» (по выражению Фуртвенглера), а непосредственно внутри нее, сохраняя вместе с тем полный контроль над собой и оркестром.
Уровню дирижерской интерпретации соответствовало и качество оркестровой игры. Это был уже не совсем тот, или даже совсем не тот оркестр, что открывал программу «Ночью на Лысой горе» Мусоргского (в оригинальной версии). Последняя для музыкантов послужила лишь разогревом. Впрочем, драйва и всякого рода чертовщины в их исполнении хватало, но звучание в целом было недостаточно собранным. Похоже, едва ли не все репетиционное время ушло на Рахманинова. Но зато уж в его Первой симфонии Юровскому удалось должным образом этот коллективный «инструмент» отладить и настроить. Музыканты не просто сыграли ее с полной отдачей, но и совершили весьма ощутимый качественный скачок.
В программе первого отделения, помимо «Ночи на Лысой горе», присутствовал также Второй концерт для фортепиано с оркестром Глазунова, прозвучавший вполне достойно, хотя и не более того. Пианист Станислав Корчагин продемонстрировал достаточно высокий профессиональный уровень, но по-настоящему интересным музыкантом он предстал в исполненной на бис пьесе Дебюсси (это был «Диалог ветра и моря» – третья часть симфонических эскизов «Море»; имя автора переложения выяснить не удалось).
***
Состоявшееся три дня спустя в КЗЧ исполнение Мессы си минор Баха с ГАСО им. Светланова и Хором Минина стало для Юровского пробой сил на пока что не совсем освоенной территории. Да и для ГАСО Бах – тоже не самый «родной» материал. Наверное, если бы обращение к Мессе было инициативой Юровского и ГАСО, они нашли бы более удобный момент, когда хотя бы неделю можно было целиком и полностью посвятить работе над ней, не отвлекаясь ни на что другое. Но этим концертом открывался юбилейный фестиваль «Хор без границ», посвященный 95-летию основателя хора, и расписание определяли организаторы.
То, что получилось в итоге, я бы назвал полуудачей. Ощущалось, что материал освоен лишь в первом приближении, хотя в отдельные моменты музыканты ГАСО под управлением Юровского все же прорывались к истинно баховским высотам. И во втором отделении таких моментов было заметно больше, нежели в первом. Отдельно хотелось бы отметить прекрасное флейтовое соло Евгения Яковлева в Benedictus.
Для Хора Минина баховские оратории – материал давно и хорошо знакомый. Вот только манера исполнения, ассоциирующаяся то с православными песнопениями, то с сочинениями Свиридова или Щедрина, не слишком отвечает нашим сегодняшним представлениям о барокко. Сравнение с такими коллективами, как Questa Musica и Intrada, исполнявшими баховские шедевры (в том числе и Мессу си минор) в этом же году и в этом же зале, едва ли будет в пользу мининцев…
Об исполнении Мессы си минор ансамблем Questa Musica во главе с Филиппом Чижевским (одном из лучших, какие доводилось слышать вживую) напоминало и присутствие среди солистов-вокалистов двух его участников – Андрея Немзера и Диляры Идрисовой. Только на этот раз часть альтовой партии передали Полине Шамаевой. Все трое были на высоте, да и с остальными – тенором Борисом Степановым и басом Максимом Кузьминым-Караваевым – все обстояло неплохо.
***
Уже на следующий вечер в том же КЗЧ Дмитрий Юровский представлял бетховенскую программу вместе с РНМСО и Денисом Мацуевым. И этот концерт стал событием экстраординарным.
Немного насторожило, правда, что в открывавшей программу увертюре «Освящение дома» музыканты играли поначалу не совсем стройно, однако постепенно все больше и больше разыгрывались. И уже в Первом концерте для фортепиано с оркестром звучание оркестра стало практически безупречным.
По-настоящему поразил и восхитил Денис Мацуев. Таким рафинированно-изысканным мне его слышать еще не доводилось. Не стоит, наверное, недооценивать и роль Юровского в подобной метаморфозе. Первый концерт начинается развернутым оркестровым вступлением, солист вступает лишь через несколько минут, и у чуткого пианиста вполне достаточно времени, чтобы настроиться с дирижером на одну волну, даже если они и не слишком много вместе репетировали. Виртуозные пассажи и трели первой части звучали у Мацуева по-моцартовски мягко и нежно, во второй же он словно погрузился в некий лирико-созерцательный транс. В финале Мацуев с Юровским «поддали жару», заметно разогнав темп, но все в границах стиля и вкуса. Словом, вдвоем – и вместе с оркестром – они явили нам почти что идеальный Первый концерт.
Продолжая бетховенскую тему, Мацуев сыграл на бис финал 11-й сонаты, но затем, идя навстречу висящим в воздухе ожиданиям зала, выдал номер в духе «извержение вулкана». Это был один из давних его бисовых хитов – Каватина Фигаро из россиниевского «Севильского цирюльника». Переложение Григория Гинзбурга в редакции самого Мацуева, кажется, сделалось за эти годы еще более мацуевским. На зал обрушился настоящий каскад, фейерверк. Жаль, конечно, что оказалась нарушена стилистическая чистота программы, хотя тому можно найти формальное оправдание: известно, как Бетховен ценил эту оперу, и при встрече с Россини советовал ему «писать больше „Цирюльников“».
И все же, сколь бы ни был высок уровень первого отделения, второе его перекрыло. То, как Юровский продирижировал Третью симфонию, и то, как оркестр ее сыграл, смело можно записать в число музыкальных событий первого ряда. Около десяти лет назад маэстро уже играл ее в Москве с «Русской филармонией», и это уже тогда было хорошо, но сейчас мы услышали принципиально иной уровень интерпретации. Пожалуй, на таком вот уровне, если говорить о живых исполнениях, я слышал ее в последний раз лишь два десятилетия назад у Зубина Меты (с оркестром Maggio Musicale Fiorentino). Дело было не только в интерпретации, но и в том исключительном качестве звучания, какого добился Юровский от молодых музыкантов. Если выпустить аудиозапись этого исполнения, приписав ее какому-либо из знаменитейших мировых оркестров, то мистификацию мало кто распознает… Подумалось: вот бы Юровскому подготовить и записать с ними весь цикл бетховенских симфоний. Это могло бы стать сенсацией, причем не только в смысле качества: если не ошибаюсь, ни один из молодежных оркестров мира подобного еще не делал.
***
Другим значительным событием прошедшей недели стало выступление Уральского академического филармонического оркестра во главе с Дмитрием Лиссом. Один из лучших российских коллективов гастролирует в столице едва ли не каждый сезон. Реже бывает в Москве другой замечательный коллектив Свердловской филармонии – Симфонический хор (возглавляемый Андреем Петренко, в недалеком прошлом – главным хормейстером Мариинки). На сей раз они вместе появились на подмостках КЗЧ, чтобы исполнить раритетный Реквием Керубини.
Предшествовал ему Второй концерт для скрипки с оркестром Прокофьева, прозвучавший в первом отделении. Его великолепно сыграл Никита Борисоглебский, проявив себя тонким лириком и продемонстрировав отменное мастерство. Оркестр под управлением Лисса также сумел показать свои лучшие свойства, напомнив лишний раз, что жанр инструментального концерта предполагает равноправное соревнование с солистом, а не просто аккомпанемент. На бис Борисоглебский сыграл «Лесного царя» Шуберта (в переложении Генриха Вильгельма Эрнста) и точно не идентифицированную пьесу Баха, явив себя в первом ярким романтиком, а во второй – музыкантом-философом.
Реквием Керубини (который Бетховен считал лучшим произведением в этом жанре; до появления вердиевского оставалось более полувека) Дмитрий Лисс уже представлял его годом раньше в Свердловской филармонии. В Москве же его последний раз исполнял несколько лет назад Владимир Спиваков в рамках своего традиционного Рождественского фестиваля.
Реквием 1816 года (спустя двадцать с лишним лет Керубини создал еще один, не снискавший такой славы, как первый) – возможно, наивысшая точка в творчестве этого композитора, произведение удивительной красоты и выразительности. И, в отличие от самого известного сочинения Керубини – оперы «Медея», – здесь нет никаких «общих мест». Длящийся немногим больше 40 минут Реквием слушается буквально на едином дыхании. Именно так было в этот вечер в КЗЧ. Под руководством Дмитрия Лисса оба коллектива показали лучшее, на что способны, и их исполнение Реквиема могло бы украсить любой европейский фестиваль класса «А».
Будем ждать следующих приездов УАФО (да и Симфонического хора тоже) в столицу. А Дмитрия Лисса мы в этом сезоне увидим за пультом оркестра Большого театра, с которым запланировано несколько программ, включая концертное исполнение «Руслана и Людмилы».
Дмитрий Морозов
