.jpg)
Создание нового оркестра в Челябинске пробудило у 4% «культурного» электората интерес к симфонической музыке. Не останавливаясь на достигнутом, в погоне за новыми впечатлениями и музыкальным опытом некоторые продвинутые слушатели отправились в соседний Екатеринбург, где открылся большой музыкальный фестиваль «Евразия», и открылся всероссийской премьерой.
Уже при первом беглом взгляде на программу провинциального меломана охватывает священный трепет: форум длится больше недели, участвуют 18 исполнителей и коллективов, в афише сразу две всероссийских премьеры и более десятка опусов, которые и на концертах звучат нечасто и никогда – на Южном Урале.
Полвека спустя
Открытие сразу же задало высокую планку и стало уникальным (несмотря на истрепанность слова): ораторию «Плот «Медузы» современного немецкого композитора Хенце в России еще не исполняли. Свердловская филармония взяла на себя смелость – и риск оправдался.
«Плот «Медузы» Хенце написал еще в 1968 году. На премьере разразился скандал, закончившийся потасовкой с привлечением полиции, после чего большая часть немецких театров, оркестров и радиостанций на семь лет ввела негласный запрет на музыку Хенце. Лишь три года спустя мировая премьера все же состоялась, но в соседней Австрии.
Через полвека произведение исполнили и в России благодаря Дмитрию Лиссу, художественному руководителю фестиваля «Евразия» и главному дирижеру оркестра свердловской филармонии.
– Музыкальный мир многообразен, и пути развития музыки очень разные в различных странах. Для меня эта оратория – квинтэссенция развития немецкой культуры в 20 веке, постэкспрессионизм, его музыкальный аналог, – объясняет Дмитрий Ильич. – За рубежом это известное произведение, его предыстория известна, как и сложная концертная судьба. Наверное, мы должны были взять на себя функцию представить это сочинение российской публике, тем более что у нас публика воспитана на современной музыке, и люди ждут чего-то нового, незнакомого.
Великолепная пятерка
Инициатива, как полагается, была «наказуема» большой предварительной работой, начиная с доставки нот и инструментов.
– Во-первых, мы арендуем партитуры, – озадачил первый заместитель директора свердловской филармонии Рустем Хасанов. – Ищем издательства, которые обладают правами, заказываем им необходимое количество экземпляров, которые потом должны вернуть. По условиям договора мы не имеем права копировать ноты, иначе наложат штраф. Во-вторых, когда выписали демонстрационный экземпляр, то обнаружили в партитуре Хенце минимум пять инструментов, которых не то, что в нашем оркестре – в России нет.
Гобой д’амур, гекельфон, кларнет контральто, басовая труба и вагнеровская туба – инструменты вместе с музыкантами пришлось «выписывать» из Германии. На премьере свердловский состав пополнили артисты Бохумского симфонического и Дортмундского филармонического оркестров, оперного театра Ганновера, высшей школы музыки из Нюрнберга. При этом некоторые партии пришлось транспонировать. Но это еще не все проблемы. В оригинале хор должен состоять из 100 голосов.
– Не получилось, – разводит руками Рустем Талгатович. – Сцена мала! По этой же причине мизансцены в хоре, когда артисты перемещаются из одной группы в другую, мы решили не делать.
Вводный курс
Со сложностью восприятия современных опусов тоже справились: перед премьерой краткую лекцию провел директор немецкого Фонда Х.В. Хенце Михаэль Керстан: рассказал предысторию, объяснил замысел композитора, некоторые тонкости.
Отправной точкой творческой фантазии послужил исторический факт гибели фрегата «Медуза», потерпевшего кораблекрушение в начале 19 века у берегов Африки. Из 150 человек, спасавшихся на плоту, через две недели в живых осталось 15. Впоследствии очевидцы описали эти события в книге, а художник Теодор Жерико создал картину «Плот «Медузы».
– Ораторию заказал Шнабель, директор немецкого радио (прим. NDR). Когда Хенце получил заказ, он первым делом поехал в Лувр, чтобы посмотреть картину, которая его вдохновила на создание музыки, – рассказал Михаэль Керстан.
– Что вызвало скандал на премьере 1968 года?
– Это было бурное время антивоенных протестов: немцы пытались переработать грехи своих отцов, демонстрации против войны во Вьетнаме, убийство Мартина Лютера Кинга и Че Гевары, студенческие волнения. В оратории Хенце есть явный социальный контекст – кризис гуманизма, что было остро актуально и привело к взрыву.
– Эта социальная направленность сохраняется сегодня?
– К сожалению, да. Тема по-прежнему актуальна. В мире снова кризис. Демократия потеряла свою эффективность, ее подрывают со всех сторон коррупция, некомпетентность, и художники заявляют об этом открыто.
Перевернуть мир
Хенце умудрился соединить документальный отчет о гибели корабля, «Божественную комедию», тексты Паскаля, пафос французского неоклассицизма, современные ритмы и гармонии и тот же социальный контекст, чтобы создать потрясающее по масштабу, колориту и эмоциональному воздействию музыкальное полотно.
Жутко, утробно рычат духовые, мурашки ползут по коже от предчувствия беды, оркестр взрывается и осыпает металлическими осколками медных духовых, как холодными брызгами из-под носа корабля. Хор, солисты, чтец – каждый ведет свой монолог, линии пересекаются, сталкиваются, рикошетят повторами, сливаясь в оживленный ропот толпы. Но уже через несколько минут оживление сменяется испугом. «Вы пришли», – констатирует Смерть. Начинается отсчет последних дней жизни.
«124 человека стоят по грудь в воде, судорожно цепляясь друг за друга, чтобы не быть смытыми в море».
Яростный вопль ненависти буквально вжимает зрителей в кресла: «Теперь пощада ждет лишь тех, кто знатен». Становится тяжело дышать, как всегда, когда сталкиваешься с беспомощностью перед несправедливостью. Голоса мертвых звучат все громче, голоса живых слабеют, взлетая на волнах отчаяния.
В какой-то момент вдруг ощущаешь некую монотонность, отстраненность, фатальность – ничего нельзя изменить. Последний протест умирающих, оркестр звенит тишиной, как звенит в ушах от слабости, от падения в бессознательное.
И все-таки спасенье пришло, когда в живых осталось 15 последних.
«Выжившие, умудренные страшным опытом, вернулись в этот мир, желая его перевернуть!»
Не уверена по части всего мира, но сознание зрителей если не перевернулось, то получило весьма солидную встряску – спасибо композитору и музыкантам.
– Это исполнение заметно отличается от тех, что мне довелось слышать, – признался после концерта Михаэль Керстан.
Директору немецкого фонда ораторию довелось слышать не единожды: в Лондоне, Мюнхене, Амстердаме и Бохуме, в общей сложности ее сыграли уже более 40 раз. Тем не менее, русские музыканты его поразили:
– В этот раз музыка звучала гораздо более эмоционально. Потрясающе работал хор, он очень точно воссоздал людскую толпу, охваченную отчаянием. Я очень рад, что мне удалось это услышать, и счастлив, что побывал на таком прекрасном фестивале.
Новые горизонты
Впрочем, счастливых было достаточно: зал свердловской филармонии гораздо больше челябинского и вмещает 700 зрителей. К тому же концерт транслировался онлайн. И все же...
– Такая грандиозная работа проделана, и всего одно исполнение. Не жаль? – пытаю замдиректора.
– Ну что делать, таковы условия, которые нельзя нарушать, – пожимает плечами Рустем Хасанов.
Вероятно, поэтому современная, в том числе зарубежная музыка так редко звучит в региональных залах. Екатеринбургу в этот отношении повезло: у них есть Лисс, который занимается просветительской миссией, а у руководства есть понимание того, что это необходимо.
– Исполнение современной музыки связано с финансовыми затратами, которые далеко не всегда окупаются, а точнее никогда не окупаются, – объясняет Дмитрий Лисс. – И нужно понимание менеджмента, готовность вкладывать в просветительскую функцию филармонии: ведь наша задача не только развлекать, но и представлять что-то новое, и это в первую очередь. Я считаю, что публике нужно давать возможность открывать новые горизонты.
– Последний вопрос. Что можете пожелать челябинскому оркестру, который только начинает работу? – пользуюсь случаем, чтобы напомнить о наших достижениях и получить напутствие старших товарищей.
– Только одного – успехов. А руководству Челябинской области хотелось бы пожелать готовности вкладывать значительные финансовые средства в развитие коллектива и понимания того, что симфонический оркестр требует ничуть не меньше внимания и средств, чем хоккейная команда.
Автор: Виктория Олиферчук
