В год 150-летия со дня рождения Сергея Рахманинова исполнением его сочинений отметились практически все музыканты. Однако среди сотен трактовок — лишь единицы, явившие нам свежее прочтение его великой музыки. В числе радостных «исключений из правила» — цикл из четырех фортепианных концертов и Рапсодии на тему Паганини, сыгранный в два вечера (9 и 10 ноября) в Московском концертном зале «Зарядье» выдающимся музыкантом Борисом Березовским и Уральским молодежным симфоническим оркестром под управлением главного дирижера коллектива Дмитрия Филатова.
Перед нами открылся новый Рахманинов, неожиданный, непривычный, но предельно убедительный — и с художественной, и с технической точки зрения.
В чем суть этой новизны?
У Бориса Березовского свой подход к жанру фортепианного концерта: музыкант видит в нем не соревнование и конфликт солиста и оркестра, а их сотворчество, обмен идеями и энергиями, рождающий особую ансамблевость звучания. С этим связано и радикальное пространственное решение пианиста, сидящего за роялем не в профиль, а лицом к зрителям — чуть в глубине сцены, среди оркестрантов. Публика в «Зарядье», не только услышала, как «работает» эта новаторская идея, но и приняла ее с восторгом, который нарастал от одного сочинения к другому, достигнув апогея в завершавшем цикл гениальном Втором концерте.
Рахманиновские концерты были исполнены не в хронологическом порядке, а выстроены в драматургические звенья, направленные к финальным кульминациям: в первый вечер прозвучали Первый концерт, Рапсодия на тему Паганини и Третий концерт, днем позже — Четвертый и Второй концерты. В итоге монументальный цикл позволил услышать в музыке великого композитора дыхание и движение времени, а еще — отблески разных культур и жанров, переплавленных в «котле» русской музыки — оперы и симфонии, цыганских напевов и древних пластов западноевропейского хорала, многого другого… А предельно быстрые темпы, предложенные солистом и подхваченные оркестром и дирижером с азартом, мастерством и блеском, выявили скрытые доселе грани этой музыки — ее вихревое, стихийное начало, мощь энергетического потока, сметающего всё и вся, текучесть, цельность и пластику форм.
Не случайно после каждого сочинения Борис Березовский восторженно аплодировал оркестрантам и дирижеру. В лице музыкантов УМСО и феноменально одаренного, харизматичного молодого маэстро Дмитрия Филатова он обрел подлинных единомышленников. С одной стороны, они чутко реагировали на мельчайшие изменения интонации солиста, его темповые и артикуляционные нюансы. А с другой — предлагали Березовскому собственные идеи и прочтения: особенно это было заметно в многочисленных оркестровых соло. В итоге и музыканты, и публика оказались вовлечены в неповторимую атмосферу живого музицирования, которая непременно присутствует в лучших образцах джаза, но очень редко возникает в академических концертах. На наших глазах родился подлинный исполнительский шедевр, который многие годы будет восхищать любителей музыки.
Роман Берченко
